«Человек может сам прийти в больницу, а через два дня - уже под ИВЛ»: врач подробно рассказал об этапах заболевания коронавирусом

Заведующий стационарным отделением скорой помощи Всеволожской больницы  Андрей Тополян сам переболел COVID-19

Заведующий стационарным отделением скорой помощи Всеволожской больницы 31-летний Андрей Тополян один из тех, кого можно назвать героем нашего времени. В начале апреля он принял добровольное решение пойти работать в Морозовскую городскую больницу (подразделение Всеволожской КМБ), которая с началом эпидемии переоборудована под прием пациентов с пневмонией. Через три недели сам подхватил вирус и попал в больницу имени Боткина. Сейчас молодой врач уже дома, вылечился и ждет результатов повторного теста, чтобы вернуться к своим пациентам.

«ТАКОГО АДА ТОЧНО НЕ БЫЛО»

Моя смена начинается в 8 утра. До 16.00 я работаю как лечащий врач в отделении. Потом дежурство – принимаю всех, кто к нам поступает. Когда заканчиваю? По-разному. Бывает, поспать не получается совсем. Или вздремнешь 2 часа - и снова к пациентам.

В нашем отделении из 117 коек около 90 всегда заняты. В реанимации 20 мест, из них большая часть заполнена. На ИВЛ 6 человек. В основном, к нам поступают по скорой. Принимаем — в зависимости от степени тяжести, в том числе и с коронавирусной инфекцией. Заходим в каждую машину и определяем, кому нужна помощь в первую очередь.

Как определить, необходима ли госпитализация? Сразу обращаем внимание на состояние человека: насыщение крови кислородом, наличие отдышки, температуры. Смотрим показатели КТ, ЭКГ, анализ крови, измеряем давление. Много тяжелобольных с синими пальцами и такими же носогубными треугольниками, бледных, с анемией. Если везут без сознания или в тяжелом состоянии - заранее предупреждают. Человек может на своих ногах зайти в больницу и через два дня быть уже на искусственной вентиляции легких.

Показания к ИВЛ достаточно четкие. Смотрим на насыщение крови кислородом, количество углекислого газа, частоту дыхания. Есть такой метод диагностики – пульсоксиметрия. Это маленький аппарат, который надевается на палец. Он считает пульс и измеряет концентрацию кислорода в крови. В норме – 97-99%. Но если 94% и ниже, то это показания к госпитализации в отделение. Если ниже 90% - то пациента поворачивают на живот и от 12 до 15 часов он должен лежать в такой позиции, так как в этом положении улучшается кровоток и обеспечение кислородом нижних отделов легких. Параллельно подается кислород. Если концентрация кислорода опускается ниже 89% - реаниматологи проводят интубацию (вставляют трубку в трахею через нос или рот) и подключают к ИВЛ. В среднем на аппарате проводят от 7 до 21 дня. В практике моего коллеги из Франции доходило и до 37 дней.

За 5 лет моей работы медиком видел немало массовых поступлений. Но такого ада точно не было. Никогда не думал, что увижу что-то похожее.

«ПРИ ПОРАЖЕНИИ 60% ЛЕГКИХ ЛЮДИ УЖЕ НЕ РАЗГОВАРИВАЮТ»

Беременные – особый случай. Мы над ними трясемся. Подключаем сразу гинеколога и работаем в тандеме. Схема лечения, конечно, отличается немного. Другие дозировки, но группа препаратов практически та же. К нам поступали беременные на разных сроках. Я вел девушку на поздних сроках беременности с коронавирусной пневмонией. Сначала у нее была небольшая дыхательная недостаточность, температура. Буквально на вторые сутки все стабилизировалось. Около 3,5 недель она у нас пролежала. Когда пришли отрицательные результаты - выписали. 14 дней девушка пробыла дома под амбулаторным наблюдением. А потом благополучно родила.

Может ли COVID-19 передаться новорожденному? Доказательной базы нет. Лично с такими случаями не сталкивался.

Каждый год к нам с пневмонией поступает одна и та же пациентка. Ей 61 год, из них 10 она живет с одним легким. У нее одновременно хобл (хроническая обструктивная болезнь легких) и бронхоэктатическая болезнь. В начале апреля она попала к нам снова с пневмонией и коронавирусом. К счастью, до ИВЛ дело не дошло. Позавчера ее выписали. Для нас это чудо. Ее знают все наши сотрудники.

Помню, в больнице оказалась вся семья: мама, папа и дочь. Представьте, сначала к ИВЛ подключили мужчину, потом его супругу. У девочки заболевание протекало в средней форме. Главе семейства пришлось тяжелее всего: он пролежал около 3,5 недель. Дольше всех. Потом еще долечивался в другом месте.

«Мне страшно!» - как-то сказал мне коллега-реаниматолог за чашкой кофе в три часа ночи. Он принял пациента, у которого поражено больше 60% легких. Странно, при этом человек был сознании и разговаривал... Обычно в таком состоянии люди и слова сказать не могу.

«ПЕРВЫЕ ТРИ ДНЯ БЫЛО ПЛОХО»

26 апреля почувствовал себя плохо, температура поднялась до 38 градусов, была сильная слабость. Cделали КТ – двухсторонняя пневмония.

Сразу госпитализировали в Боткина. Первые три дня в больнице было очень плохо: дикие боли в суставах, в мышцах, отсутствие обоняния напрочь. Удушья не было. Пришли положительные результаты теста на коронавирус.

Лечили меня двумя антибиотиками, а также противомалярийным препаратом гидроксихлорохин, ставили капельницы. Пока там находился, узнал, что сейчас 80% потока пациентов в Боткина – медработники.

Выписали 10 мая с двумя отрицательными результатами и положительной динамикой по КТ, отправили на амбулаторное наблюдение. У меня было 8 очагов в легких, остался только один. После выписки – две недели на карантине. И должен прийти еще один результат теста – уже от поликлиники. В целом, чувствую себя хорошо. Но до сих пор отсутствует обоняние. Как полностью вылечусь, сдам плазму крови.

Рвусь на работу. Вижу, как ребятам тяжело. Меня уже 3 неделю нет в Морозовской больнице, и я испытываю чувство вины, как будто отлыниваю от важного дела.

Свободное время дома использую эффективно: прохожу онлайн-обучение, читаю много полезной информации. Постоянно на связи с коллегами. Как выйду на работу – наклею всем на форму фотографии, чтобы пациенты знали нас в лицо. А то только наши глаза и инициалы на костюме.

Когда все закончится, мечтаю взять свою семью и прогуляться по любимым местам Ленобласти. Без масок и перчаток. Хочу побродить по лесу с женой и детьми, позаниматься спортом. Все, что было в моей жизни раньше.

«БОРЕМСЯ, КАК НА ВОЙНЕ, ТОЛЬКО С НЕВИДИМЫМ ВРАГОМ»

У меня в жизни были большие потери – когда мне исполнилось 18, не стало мамы. В 30 умер отец. Я помню всех своих пациентов, которые умерли по разным причинам: тяжелые ДТП, травмы, ранения… а теперь и короновирусная пневмония.

Чаще уходят те, кто поздно обратился. Или у кого есть сопутствующие патологии, например, диабет, ожирение. У полных людей процент выживания достаточно низкий, их тяжело вентилировать.

Для врачей это психологическая проверка. И чем дальше – тем сложнее. Все уставшие, изнуренные. Но никто никогда не сказал, как ему тяжело. Никто так не считает. Я, например, потомственный врач в третьем поколении. 10 лет этому учился. Лечить людей – это то, что умею и люблю.

Воспринимаем мы пандемию как войну? Да. Идем как на фронт? Да. Между собой, говорим: боремся, как на войне, только с невидимым врагом.

В таких ситуациях, как сейчас, проявляются все качества, которые есть в человеке. Со мной в Морозовке работают, в основном, молодые врачи. Возраст – от 27 лет. Их никто не заставлял переходить, это их собственное, осознанное решение. Эта ситуация в общем раскрыла людей: не только медиков. Не ожидал такой поддержки. Местные жители приносят нам пироги, закатки, корюшку. Мои друзья 10 дней кормили бесплатными обедами сотрудников скорой. Ребята из Екатеринбурга передали нам 300 лицевых экранов.

За две недели до перехода в Морозовку я попрощался с семьей. Собрал сумку и сказал жене: «Может случиться так, что уйду на работу и не вернусь. Ты должна быть готова!». Она все поняла и приняла. За что ей очень благодарен. Жена - моя героиня.

ИСТОЧНИК KP.RU